Первая волна русской эмиграции на Лемносе (февраль — ноябрь 1920 года)
В двадцатых числах апреля на Лемнос с инспекцией прибыл представитель Совещания русских организаций помощи русским беженцам известный в России юрист, курский прокурор П. Д. Бровцын. В своем отчете он не только подтверждает ужасные условия жизни наших соотечественников, о которых писал П. П. Калитин, но сообщает и новые, потрясшие его факты. Обнаружив на острове многочисленные русские могилы, он с тревогой пишет о свыше 100 больных (большинство из них дети), находящихся в русском и английском госпиталях. Бровцын предлагает срочно принять следующие меры, чтобы облегчить положение беженцев:
2. — увеличить число палаток, чтобы не было скученности и люди жили семьями;
3. — оборудовать палатки, т. е. дать столы, стулья, кровати, матрацы;
4. — устроить печи для приготовления пищи;
5. — обратить внимание на постановку дела в госпиталях;
6. — дать необходимые инструменты для рубки дров;
7. — разрешить свободную покупку необходимых продуктов в греческих деревнях, и вообще устранить запреты, касающиеся как выезда из лагеря, так и сношения по почте.
Некоторые пункты этих предложений свидетельствуют о жестоком, немилосердном отношении английских властей на острове к русским беженцам. Не будет преувеличением сказать, что такое количество смертей в марте-мае 1920 года в немалой степени лежит на их совести.
Кстати, П. Д. Бровцын в своем отчете отмечает: «Бывшие со мной на Лемносе члены английской комиссии, не отрицая тяжести положения беженцев, обещали принять все меры к улучшению его и высказали уверенность, что положение их будет быстро и значительно улучшено». Но сам Бровцын, удрученный увиденным, делает пессимистичный вывод, что никакие меры, несмотря на всю их необходимость, «не могут сделать жизнь на Лемносе хотя сколько-нибудь привлекательной: местность совершенно безобразная, лишенная какой-либо растительности, нет абсолютно ничего для жизни духовной, полная оторванность от мира и совершенная невозможность найти себе занятия и заработок».