Первая волна русской эмиграции на Лемносе (февраль — ноябрь 1920 года)

Насчет привлекательности Лемноса для жизни Бровцын был, конечно, прав. И довольно скоро давление представителя Главнокомандующего Русской армии при союзниках генерал-лейтенанта А. С. Лукомского, публикации эмигрантских и английских газет, протесты самих беженцев возымели свое действие. Условия пребывания эмигрантов на Лемносе к июню 1920 года значительно улучшились практически по всем пунктам, указанным Бровцыным.

В «Обзоре деятельности учреждений, подведомственных заведующему эвакуированными чинами ВСЮР и их семействами за июнь 1920 года» отмечалось: «Английское командование оказалось сильно встревожено возбуждением общественного мнения за границей... Экстренно были посланы представители высшего английского командования с инструкциями из Лондона обследовать русских беженцев и облегчить их жизнь... На Лемносе появились великолепно оборудованные госпитали, врачи, медикаменты. За последние три недели (июня) вовсе не было эпидемических заболеваний. Всех женщин и девочек одели..., а Константинопольский комитет российского общества Красного Креста послал для них обувь...

На пароходе „Астерия“ на остров было отправлено 13500 рационов добавочного питания для 450 русских детей. Всероссийским Земским Союзом организованы сапожная, столярная и протезная мастерские (в них работали генералы, полковники...).

Лучше всего говорит о резкой перемене условий жизни на острове в благоприятную сторону то обстоятельство, что многие семьи офицеров, получив разрешение выехать с Лемноса, ...медлят. А на свое иждивение перешли только пять семей...».

Этот документ смахивает на победную реляцию. И не знающий реального положения дел может подумать, что в течение нескольких недель лагеря беженцев вдруг превратились чуть ли не в зоны отдыха. Но авторов обзора можно понять — после того ужаса, который творился на Лемносе в марте-мае 1920 года, когда люди массово голодали, ходили полуголыми, болели и умирали, удовлетворение самых элементарных потребностей искренне воспринималось как огромный успех. Конечно, в этих условиях семьи офицеров не торопились покидать остров, боясь на новом месте столкнуться с тем, что они пережили весной. Да и переселялись в греческие деревни на собственное иждивение единицы, так как у подавляющего большинства не было необходимых для этого средств, а многие опасались оказаться один на один с трудностями, не чувствуя хотя бы моральной поддержки соотечественников.