Русские кладбища на Лемносе
Лишения, страдания и часто смерть как их естественный финал стали повседневным явлением для сотен тысяч русских людей, вынужденных бежать от большевистского террора. За годы гражданской войны и эмиграции они «привыкли» к смерти родных, близких. Современный сербский исследователь М. Йованович опубликовал поразительные документы о взглядах детей беженцев на смерть. Ученики русской гимназии в Константинополе (некоторые из них прошли через Лемнос) так говорили и писали о смерти родных и близких в 1917—1920 годах в России: «Я настолько привык к смерти, что она не производит на меня никакого впечатления»; «На улице я прочитал список расстрелянных, там был мой отец»; «Я ходил в тюрьму и просил не резать папу, а зарезать меня. Они меня прогнали»;
«Чека помещалось в доме моих родителей. Когда большевиков прогнали, я обошла комнаты моего родного дома. Я читала надписи, сделанные в последние минуты. Нашла вырванную у кого-то челюсть, чулочек грудного ребенка, девичью косу с куском мяса. Самое страшное оказалось в наших сараях. Они доверху были набиты трупами. На стене погреба кто-то выцарапал «Господи, прости».
Смерть, пишет Йованович, определяла и внутренние, и коллективные ощущения эмигрантов. Полковник Д. Абрамович, взяв в качестве девиза известное высказывание генерала Л. Корнилова «Только смерть одна может освободить тебя на твоем служебном посту», охарактеризовал это постоянное присутствие смерти следующими словами: «Вечная память тем, кого смерть сменила на боевом посту! Но не всем было суждено „смениться“. Другим было суждено служить долгие годы под занесенной костлявой рукой смерти, постоянно чувствовать на себе ее холодное дыхание и неизменно смотреть ей прямо в глаза. Этим смены не было...»
Мемориал на Русском кладбище в Калоераки перед открытием в 2009 году.